Незванова А. Город – сад? Город – ад?

Почти два года назад в зарисовке к Дню города я написала: «...памятник самому громогласному поэту XX века навевает мысль о том, насколько велика сила слова, особенно поэтического. «Здесь будет город-сад» - на века эти строки впечатаны в историю. У города есть цель. И он идёт к ней медленно, но верно, не сворачивая с предначертанного пути. Город, у которого есть душа, свой характер и своеобразная красота».

Поэтому письмо-приглашение, в котором речь шла о поиске genius loci (духа места) и о том, что «есть все основания полагать, что для Новокузнецка символ города-сада должен остаться стержневым», не могло меня не заинтересовать. И я отправилась на встречу с автором этого предположения - старшим преподавателем кафедры истории НФИ КемГУ Ириной Рещиковой.

На недавно состоявшемся в библиотеке им. Гоголя заседании краеведов она выступила с докладом, в котором сделала попытку наметить контуры культурно-символической модели родного города, так как его почти 400-летняя история весьма богата событиями. Культурно-символический капитал Новокузнецка, считает Ирина, может быть представлен несколькими слоями: археологическим (древний город, город на горе, город под горой), этимологическим (Кузнецк, Новокузнецк, Сталинск, «Кузня», «Аба-тура»), индустриальным (Кузнецкстрой, рабочий город, соцгород, город-стройка), мифологическим (город-сад, город-ад), экзистенциальным (город-тупик, город-судьба, город-Молох). И даже речь может идти о слое амбиций «провинциального постмодерна» (большой город, еврогород). Возможно, предполагает историк, эта модель могла бы стать основой для современной идентичности города и, как результат, - для обозначения векторов перспективного социокультурного развития Новокузнецка.

- Перестроечные процессы привели к системным изменениям в жизни России: общество оказалось поставленным перед необходимостью самоопределения (или, точнее, переопределения) себя практически по всем параметрам, -  говорит Ирина. - Утраченное социокультурное и ментальное единство россиян отчасти компенсируется ростом регионального самосознания. Время предъявляет свои требования и к визитной карточке города, которая должна стать концентрированным выражением его genius loci (духа места). У нас утвердился стереотипный образ Новокузнецка как заводского, рабочего города - и только. Но сегодня идентичность горожан должна иметь более основательный фундамент. Надо сказать, что наш город не единственный, который сегодня стоит перед задачей самоопределения. Уже имеется положительный опыт других городов, использовавших аналогичный подход к организации городского самоуправления (например, в Приволжском федеральном округе). На мой взгляд, проблема самоидентификации города должна подниматься на уровне административного проектирования. Ведь формула идентичности влияет на судьбу города. Предполагаем, что старую идею города-сада нужно переосмыслить на современном уровне.

Когда речь вновь зашла о «городе-саде», я не удержалась и пересказала своей собеседнице спор, не так давно случившийся в редакции.

Один из молодых, подающих надежды фотокорреспондентов вдруг завёл разговор о Маяковском, резко высказался о его поэтических способностях, о том, что следовало бы тому отдаться чистому искусству, а не восхвалять наш город -  «а то написал: «Здесь будет город-сад». Вся его тирада в сторону Владимира Владимировича и города завершилась словами: «Какой сад? Убогость. Нищета. Никаких перспектив. Надо ехать в Москву». Оскорбившись и за Владимира Владимировича и за город,  в котором мне и правда трудновато жить, но который всё-таки люблю, я  разразилась ответным монологом. Посоветовала на досуге почитать Маяковского, который, на мой взгляд, ничего и не восхвалял в «Рассказе Хренова о Кузнецкстрое и людях Кузнецка» - а создал мощное по своей силе, вполне реалистическое описание трудового героизма первостроителей, показав при этом весь драматизм ситуации. Неплохо ещё бы было обратить внимание и на то, что слова «Здесь будет город-сад» не принадлежат автору стихотворения. Да, они встречаются в тексте четыре раза, но вложены в уста рабочих, которые как молитву или заклинание повторяют: «Через четыре года здесь будет город-сад!». Поэт только резюмирует в конце: «Я знаю - город будет, я знаю - саду цвесть,  когда такие люди в стране Советской есть!» При этом не надо забывать, что произведение датировано 1929 годом, а в 30-м Маяковский решил поставить жирную точку в своей судьбе. Так что хочу сказать, что он был совсем не так прост, этот горлан революции, чтобы вот так огульно можно было судить о его творчестве в наши дни.

Выслушав, Ирина улыбнулась:

- Это очередной раз подтверждает, что имя Маяковского - самая массовая и прочная ассоциация с именем города. На самом деле, его произведение не является «документом великой стройки». Сюжет лишь условно локализован в пространстве Кузнецкстроя, которым поэт воспользовался как подходящей декорацией для изображения драмы рождения нового мира. Стихотворение Маяковского, никогда не бывавшего в Сибири, стало первым литературным признанием законности строительства индустриальных гигантов восточнее Урала. Его символическая канва предопределила лейтмотив всех последующих  метаописаний города вплоть до начала 90-х годов. Поэтическая образность текста В. Маяковского сделала узкоспециальный термин «город-сад», введённый Э. Ховардом, метафорой нового мира, отгороженного стенами строек от Хаоса, в котором останутся враги, холод, голод и вообще всяческие лишения, в котором будет достаток, тепло, свой «хороший дом». Центр будущего отмечен «мартенами в сотню солнц и стоугольным «гигантом». КМК в 30 годы и предстает как сакральный объект, своеобразное храмовое сооружение - деталь, явно противоречащая идее английского города-сада.

Долго говорили мы с Ириной о создании мифов, которыми обрастал строящийся металлургический комбинат, а вместе с ним и город. О том, что в советское время эта мифологизированная идеология была универсальна, лишена местного колорита и вполне применима к другим городам индустриального типа. Новокузнецк долгое время позиционировался как город при заводе, как побочный продукт строительства гиганта индустрии. О том, что началом строительства Сталинска была абсолютно перечеркнута более чем трёхсотлетняя история Кузнецка. И о том, что, к сожалению, небрежное отношение к истории города с годами не проходит. Так, в 1960-е годы был снесён исторический центр старого города, причём ситуацию не спасло даже то, что в некоторых из уничтоженных купеческих домов бывали революционные деятели В. П. Обнорский, В. В. Куйбышев - это уже часть большой российской истории. Да и сейчас с прошлым особо не церемонятся: например, как только закрываются на нашем историческом гиганте вышедшие в «расход» производства, после них остаются ровные площадки. А ведь разрушаются памятники промышленной архитектуры, которые могли бы стать достоянием не только новокузнечан. Во всём мире сегодня наблюдается живейший интерес к местам великих перемен времён революции, Великой Отечественной войны. Нельзя стирать слои характерной для города исторической многослойности, которая позволяет месту и его духу жить не только в пространстве, но и во времени, в постоянно обновляемом и переосмысляемом через настоящее прошлом.

- Сегодня насущным вопросом должен стать вопрос формирования культурно-символического капитала города, - уверенно говорит Ирина. - Его компонентами являются репутация, внешний вид, имя, символы, знаки достоинств, статусность. И мы считаем, что символ «города-сада» из устоявшейся одномерной мифологемы должен стать подлинным мифом Новокузнецка - ибо «нельзя уважающему себя городу быть без мифа: лишенный мифа город превращается в статистику».

Уже заметно, что процесс «открытия города», его освоения начался вновь - об этом свидетельствует оживившаяся краеведческая работа, интерес к истории города со стороны СМИ. Но поиск «души города» требует консолидированных усилий экспертов-интеллектуалов - культурологов, философов, историков. Поэтому каждую третью среду в 15 часов на заседания краеведов в библиотеку им. Гоголя приглашаются все, кому небезразлична судьба города, его будущее.

Город-сад – тип образцового города, разработанный в Англии на рубеже XIX – XX веков. Это город, заново застраиваемый по правилам рациональной планировки, небольшой по площади и по количеству жителей, изобилующий растительностью и в целом тяготеющий к проекту идеального города. Автором этого градостроительного эксперимента стал английский социолог, архитектор-дезурбанист Э. Ховард.

Его проект предполагал строительство небольших значительно отстоявших друг от друга городов, в которых собственная застройка должна была составлять лишь 1/6 часть от площади садов и огородов. Центр города отмечен площадью с громадным цветником, на которую выходят фасадами библиотека, ратуша, театр, музей, концертный зал, больница. С другой стороны они окружены огромным парком, который в свою очередь ограничен «Хрустальным дворцом» - видимо, подобием пассажа (модная в то время архитектурная идея) – под его сводами располагаются зимний сад и магазины, где гуляющие укрываются от непогоды и делают покупки. Жилые кварталы возводятся по принципу «дом для одной семьи». В городе-саде все промышленные предприятия вынесены за пределы города и отделены от него широким зеленым поясом.

Незванова, А. Город - сад? Город - ад  / Алена Незванова // Новокузнецк. - 2007. - 5 апреля (№ 13). - С. 5.- По материалам беседы с докладчиком,  преподавателем НФИ КемГУ.